"Коммунист". Статья в газете "Правда" к юбилею В.А. Купцова

Нечасто Президиум ЦК КПРФ среди дат, заслуживающих внимания партии, называет юбилеи своих товарищей-однопартийцев. Нынче в этом почётном ряду было названо 80-летие Валентина Александровича Купцова, члена Центрального Комитета КПРФ, многолетнего первого заместителя Председателя ЦК, коммуниста, который стоял у истоков возрождения партии после контрреволюционного переворота 1991 года. Это человек уникальной, прямо-таки эталонной судьбы партработника: трудовая биография начиналась в колхозе на Вологодчине, затем рабочий на прокатном стане Череповецкого металлургического комбината, инженер, партийный работник, прошедший путь от секретаря первичной (цеховой) парторганизации до секретаря ЦК КПСС и первого секретаря ЦК КП РСФСР.

Избирался депутатом и местных Советов, и народным депутатом СССР, и заместителем председателя Госдумы. При этом всегда оставался человеком, не только вышедшим из народа, но и навсегда остающимся с ним.

Пик борьбы

Первые фразы нашего разговора напоминали диалог стариков на скамеечке у подъезда.

— Никогда не думал, что доживу до 80 лет.

— Бессонница мучает?

— Бывает.

— Что чаще всего вспоминается? Жизнь-то у тебя богатая.

— Чаще всего вспоминаю Конституционный суд и подготовку к восстановительному съезду.

— Зорькин, если страдает бессонницей, тоже наверняка вспоминает тот процесс. Он был самым знаменитым во всей деятельности КС. Его теперь чаще всего называют делом КПСС…

— …и делом КП РСФСР. Ведь ельцинским указом были запрещены деятельность КПСС на территории Российской Федерации и КП РСФСР.

— А Владимир Антонович Ивашко и ты были главными ответчиками за всесоюзную и российскую Коммунистические партии.

— Да, первым решением Конституционного суда, когда он соединил в одно дело иск народных депутатов России, поставивших под сомнение конституционность ельцинских указов о запрете КПСС и КП РСФСР, и иск депутата Румянцева о неконституционности Коммунистической партии, стало решение назначить ответчиком по делу КПСС заместителя Генерального секретаря ЦК КПСС Владимира Антоновича Ивашко, а ответчиком за КП РСФСР — меня. Ради этого суд даже постановил восстановить меня в должности Первого секретаря ЦК КП РСФСР.

Из записной книжки

Председатель КС РФ В.Д. Зорькин: «Присутствуют свидетели Ивашко и Купцов?»

«Да».

«Слово предоставляется заместителю Генерального секретаря ЦК КПСС Ивашко».

Он говорит, что не может выступать представителем запрещённой партии, так как, поступи он так, его накажут за нарушение указа президента. Чтобы партия могла защищать себя, надо приостановить указ.

Зорькин: «КС сейчас решает вопрос о конституционности партии и конституционности указов, имевших место начиная с августа 91 года. Именно суд решит вопрос, конституционна партия или неконституционна. Следовательно, согласно нашему законодательству, партию вправе представлять её официальные руководители».

Купцов: «Я как человек, проработавший в должности первого секретаря ЦК КП РСФСР 12 дней (до этого Российскую Компартию возглавлял И.К. Полозков. — В.Т.), буду защищать честь и достоинство партии, в которой состою. Но прошу дать мне возможность провести пленум ЦК нашей партии».

Решение КС: перенести заседание на 7 июля 1992 года. Уведомить Горбачёва, Ивашко и Купцова, что они приглашаются в суд в качестве стороны КПСС и КП РСФСР. Они могут участвовать в деле сами или определить своих представителей. При их неявке суд будет рассматривать дело в отсутствие стороны.

Вскоре стало известно, что Горбачёв защищать КПСС отказался.

Рассказывает В.А. Купцов:

Окончательное решение Конституционный суд обнародовал 30 ноября 1992 года. Деятельность руководящих органов партии от ЦК до райкома он признал неконституционной. В то же время была признана конституционность первичных организаций, работающих по территориальному принципу, и их право оформиться в качестве политической партии, избрав новые руководящие органы.

Надо иметь в виду, что из смотревших на события в стране со стороны практически никто не верил, особенно во власти, что нам в тех условиях удастся восстановить партию.

Осваивали опыт подполья

Возражаю Валентину Александровичу. Во-первых, при его поддержке было создано предложенное Иваном Павловичем Осадчим общественное объединение «В защиту прав коммунистов». Во-вторых, в большинстве регионов партийные организации продолжали работу, а во многих городах они фактически ни на день её не прекращали. В-третьих, продолжал действовать секретариат ЦК КП РСФСР. Ведь когда Конституционный суд «восстановил» тебя в должности Первого секретаря ЦК Компартии России, то этим он всего-навсего зафиксировал то, что было в жизни.

Вот документ, подтверждающий давно сказанные слова Купцова о том, что регулярно проводили заседания секретариата и в них, как правило, участвовали все секретари ЦК КП РСФСР. Я показываю ему текст письма в Верховный суд СССР (Конституционный суд тогда ещё только формировался), копия которого была направлена Генеральному прокурору РСФСР В. Степанкову. Оно было отправлено как раз через неделю после ельцинского указа «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР».

«В Верховный суд СССР

В соответствии с Указом Президента РСФСР приостановлена деятельность КПСС и КП РСФСР, начато повсеместное изъятие у партии имущества, отстранён от работы и поставлен вне закона в смысле защиты своих прав коллектив работников партии, осуществлявших штатную партийную работу. По существу проводятся меры по ликвидации партии.

Между тем в соответствии со ст. 22 Закона СССР от 9 октября 1990 года «Об общественных объединениях» ликвидация общесоюзного общественного объединения производится по решению Верховного суда СССР по представлениям Генерального прокурора СССР при соблюдении условий, предусмотренных ст. 21 упомянутого закона. Даже если расценивать акты, принятые против партии, как временное постановление, то и для такого акта законных оснований нет, ибо приостановление деятельности партий может на основании Закона СССР от

3 апреля 1990 года «О правовом режиме чрезвычайного положения» последовать только в условиях чрезвычайного положения, которое не объявлялось.

На основании изложенного, руководствуясь Конституцией СССР и названными законами, просим вас рассмотреть настоящее заявление и вынести решение о незаконности предпринятых против КПСС и Компартии РСФСР акций, нарушающих к тому же и компетенцию Верховного суда СССР.

Секретариат ЦК Компартии России.

30 августа 1991 года».

На мою горячность Валентин Александрович реагировал слегка иронической улыбкой. Он заметил, что, во-первых, у победителей контрреволюционного переворота было ярко выраженное настроение эйфории. Во-вторых, коммунисты действовали в рамках разных организаций. В-третьих, и это, наверное, главное, сохранившиеся коммунистические структуры работали полулегально, а то и нелегально:

«Мы к каждому заседанию КС, а потом при подготовке восстановительного съезда должны были собираться, обсуждать насущные вопросы. Где? В лесу за МКАД. Там нам, наверное, каждая большая поляна стала знакома. Эту работу невозможно было делать в кабинетах. Вот лишь один факт. На Тверской, в полуподвале дома 13 (этот адрес я никогда не забуду), мы проводили одно закрытое совещание. Шёл живой разговор. И вдруг открывается вот такое же, как здесь, окно и вползает в комнату длинная палка с прикреплённым на конце микрофоном. Они, видно, не знали, что мы сидим возле окна. После этого стало окончательно ясно, что мы под постоянным наблюдением.

Вот когда выходили, я и обратил внимание на номер дома, чтобы запомнить на всю жизнь. После этого стали собираться за Кольцевой автодорогой. Причём чередовали места: если неделю назад встречались на севере, то сегодня — уже на юге, а в следующий раз — или на востоке, или на западе. В одном месте дважды не собирались. Власть очень стремилась знать, как идёт подготовка к съезду, как восстанавливается партия. Она одновременно и не верила, и боялась. В общем, условия для возрождения Компартии были очень непростые. Хотя… тут была и какая-то романтика. А главное, мы понимали, что эту работу мы должны обязательно выполнить».

Идейное родство

Мы знакомы с Валентином Александровичем уже четверть века, между нами сложились товарищеские отношения, мне всегда казалось, что я могу ему задать «в лоб» любой вопрос. Но когда спрашивал, не было ли у него сомнений уйти на противоположную сторону, как тогда поступили не сотни, а многие тысячи владельцев партбилетов, всё же отводил глаза. Купцов на вопрос отреагировал спокойно, рассказав про телефонный звонок:

«Я с Ельциным был хорошо знаком по строительству шестой домны на Череповецком комбинате: будучи первым секретарём Вологодского обкома партии, возглавлял областной штаб этой всесоюзной стройки, а Ельцин, как секретарь ЦК КПСС и одновременно заведующий отделом строительства ЦК, был во главе всесоюзного штаба строительства домны. Приходилось постоянно встречаться и совместно решать многие вопросы.

Так вот уже за полночь 20 или 21 августа 1991 года раздаётся телефонный звонок: «Ты чего, такая мать (выражение было покруче), меня не поддерживаешь?» Я спокойно ответил: «И не буду поддерживать. Причины тебе хорошо известны». В голове промелькнуло, как демонстративно он выбросил свой партбилет во время выступления на XXVIII партсъезде, как отрекался от Компартии в своих многочисленных речах, как восхвалял капиталистические порядки… Трубка какое-то время молчала, затем исторгла крутой мат, и пошли короткие гудки».

Значит, в критическую минуту не подвёл Валентин Александрович ни вернувшегося с фронта израненным отца, ни старшего брата, который в Великую Отечественную тоже воевал и вернулся тоже не только с орденскими планками, но и с рубцами от ранений, ни среднего брата, который на фронт не успел, но работал для фронта на железной дороге. Они все были коммунистами. Ясно, что идейность — не генетическое явление, но силу идейного родства отрицать невозможно и глупо.

Следующий вопрос я задавал, уже не отводя от собеседника глаз, но и не рассчитывая на содержательный ответ: «А Путин никогда не предлагал тебе работать в его администрации или правительстве?» И вдруг услышал: «Предлагал. Даже можно сказать, просил». — «А ты?» — Поскольку разговор был спокойный и вежливый, я спокойно ответил: «Не пойду. Не могу. Я коммунист. Мой такой шаг товарищи воспримут как предательство. Да и я на их месте так же подумал бы».

Истоки

Да, у всего — и у верности, и у предательства — есть свои истоки. Думаю, главным истоком нашей верности является советскость. Она прорастает не на парадах и трибунах. Её бытие в повседневности. Надо ли удивляться, что юноша из семьи фронтовиков собирался стать офицером, мечтал о романтике военной гидрографической службы. На железнодорожный билет от Череповца до Ленинграда семья денег наскребла, но костюма у парня не было. Отец за ночь сшил его из своей шинели, которую покрасил в чёрный цвет.

До города Пушкин, что под Ленинградом, Валентин добрался. Правда, сейчас он подтрунивает над собой: день был жаркий, пот катился градом, а соприкоснувшись с костюмом, он становился чёрным. Экзамены прошли успешно. Однако надежда на поступление была перечёркнута медицинской комиссией: парень, рост которого 180 сантиметров, весил… 47 килограммов. Диагноз: дистрофия. Председатель медкомиссии сочувственно напутствовал: «Вам, молодой человек, надо вес набрать. Через год мы вас обязательно примем». В этой истории была одна недосказанная деталь: дистрофией от недоедания страдал сын… председателя колхоза. Сегодня ни один либерал не поверит.

Год, отведённый на набор веса, Валентин Купцов работал в колхозе. За это время гидрографическое училище передислоцировалось в Калининградскую область. В общем, осенью ему выдали шинель не с курсантскими погонами, а с погонами рядового. Далёкий северный остров Рыбачий, о котором в Великую Отечественную писались стихи и складывались песни, был школой суровой, но надёжной.

Уволенный в запас сержант Купцов теперь рвался на построенный в райцентре, по соседству с родной деревней, металлургический гигант. Взяли грузчиком, таскать огнеупорный кирпич. Впрочем, скоро перевели в горячий, прокатный цех, где освоил одну из главных металлургических профессий — вальцовщика. Завоевал место в рядах рабочей гвардии. А вместо гвардейского значка получил медаль «За трудовую доблесть», это, считай, эквивалент знаменитой военной медали «За отвагу». Об отношении к делу убедительно свидетельствует торжественный вечер, на котором ему вручали первую государственную награду. Он всё время нетерпеливо ждал, когда торжество закончится. Сосед спросил, чем он обеспокоен, и услышал: «Да мне в ночную смену, боюсь, как бы не опоздать».

Главная командировка жизни

Диплом инженера-металлурга (Купцовы учились семейно: жена Людмила Алексеевна тоже совмещала работу крановщицы с заочной учёбой в политехническом институте) был лишь официальным подтверждением реальной квалификации. Потому лучшей кандидатуры для загранкомандировки в цехе не было. Задача: помочь металлургам Чехословакии освоить новый стан, поставленный советскими машиностроителями, такой же, как в Череповце. Шёл 1967-й. Через год перед отпуском один знакомец по заводу ему «по секрету» сказал: «Мы с удовольствием бы с тобою расправились». И сделал рукой выразительный жест. Потом добавил: «Но рабочие не поймут. Ты у них слишком уж авторитетен».

Когда вернулся в Череповец, его ждал переход на новую «ступеньку». Предложили поработать секретарём цехового парткома. Товарищи сочли, что загранкомандировка была надёжным испытанием на партийность. Когда стал отказываться, пообещали: «Да это всего на два-три года. Считай, что тоже командировка». Но вышло так, что вернулся из неё, затянувшейся на десятилетия, только на пенсию.

Самой трудной частью этой командировки была борьба за возрождение партии. А началась она ещё до решения КС. Вот как писал об этом Иван Кузьмич Полозков:

«В начале 1991 года на одном из заседаний Политбюро ЦК КПСС Горбачёв внёс предложение привлечь к партийной ответственности, вплоть до освобождения от занимаемых постов, секретаря ЦК КПСС Купцова и некоторых руководителей КП РСФСР. Мотивировал он это тем, что В.А. Купцов и кое-кто из руководства ЦК КП РСФСР, разъезжая по России, публично порочат имя Генсека, настраивают против него население, призывают к саботажу перестройки. Вопрос был поставлен неожиданно, к его обсуждению никто из присутствовавших не был готов. Таким приёмом Горбачёв пользовался нередко, когда надо было принять удобное ему сомнительное решение. Суть же вопроса заключалась совершенно в ином.

Как секретарь ЦК В.А. Купцов отвечал за связи КПСС с иными политическими и общественными организациями. Горбачёв и иже с ним хотели видеть в Купцове этакого сеятеля плюрализма, создателя многочисленных политических образований, призванных разрушать сложившееся гражданское сознание страны и нести в общество хаос и сумятицу… В.А. Купцов со своей бескомпромиссной позицией и чёткой ориентацией на национальные и государственные интересы… решительно бичевал тех, кто становился на путь государственной измены, насаждал сепаратизм и окраинный национализм, опошлял наше славное прошлое, сеял панику в обществе и вёл дело к разрушению всего того, что было создано потом и кровью дедов и отцов.

Бескомпромиссная позиция стойкого коммуниста не могла устроить разрушителей Отечества. От Купцова надо было избавиться. Горбачёв не ожидал, что на том заседании Политбюро ЦК КПСС будут приведены факты иного плана. Ни в одном трудовом коллективе, где выступал Валентин Александрович, руководители ЦК КП РСФСР, не наблюдалось даже малейшего несогласия с их оценками положения в стране и двурушническим поведением Генсека. Никаких писем на этот счёт в ЦК не поступало. Напротив, было заявлено, что более половины партийных комитетов России высказывались за недоверие Горбачёву, требовали его отставки… Члены Политбюро С.И. Гуренко, А.А. Малафеев, А.Н. Муталибов и некоторые другие подтвердили, что подобные настроения имеют место и в других союзных республиках, возмутились дезинформацией со стороны Горбачёва и потребовали от него объяснения. Он трусливо оправдывался, поясняя, что помощники подвели его, дали непроверенные факты, и попросил снять вопрос с обсуждения».

Партийная школа

Возвращаемся к Конституционному суду. Какой смысл видит в нём, потребовавшем столько сил, нервов, здоровья, Валентин Александрович? Ведь можно было создать КПРФ заново или укреплять одну из новых партий, скажем, РКРП… Ответ Купцова прост и ясен: «Надо было восстановить партию, берущую начало от созданной на II съезде партии большевиков, от РКП(б), ВКП(б), КПСС. Новые партии воспринимались коммунистами как времянки. Сегодня видно, что они фактически такими и оказались. Мы ставили целью объединить всех коммунистов — и тех, которые вступили в новые партии, и тех, которые ждали возрождения КПРФ. В разговоре с Виктором Аркадьевичем Тюлькиным я предлагал РКРП стать частью единой партии, а ему, если он готов, возглавить её».

Спрашиваю собеседника, как ему удавалось подтягивать к себе таких разных людей. Он убеждён, что это результат работы в Череповце и Вологде:

«Череповец научил рабочей прямоте и ясности, открытости в отношениях между людьми. Он дал опыт увязок интересов разных коллективов, разных отраслей и даже министерств. Каждое утро приходилось участвовать в заседании штаба стройки металлургического комбината, а вечером — штаба строительства завода минеральных удобрений. Масштаб строек — союзный.

А днём надо было, помимо текущих дел, встречаться с рабочими и специалистами этих предприятий. На штабах я, первый секретарь горкома партии, должен заботиться прежде всего о них, об их интересах. В Вологде, возглавляя горком партии, научился работать с творческой интеллигенцией, понимать нужды и интересы разных групп населения. Особенность первого — он принимает решения. Это очень помогало и в работе в КПРФ».

Да, школа партийного руководителя у В.А. Купцова огромная. Она обычно обеспечивала ему точную политическую позицию. В 2006 году он был решительным противником законопроекта, запрещающего протестное голосование, и назвал отмену графы «против всех» ещё одной дискредитацией избирательного законодательства.

На предложение Кремля поменять название партии на «социал-демократическую» отреагировал совершенно недвусмысленно: «Это предложение не обсуждается и не будет обсуждаться».

Эта школа сделала его человеком-магнитом. Когда Валентин Александрович был первым заместителем Председателя ЦК КПРФ, то редко приходилось сидеть в кабинете одному. Секретари обкомов, крайкомов, рескомов, приехавшие в столицу, обязательно выкраивали время зайти к Купцову — решить актуальный вопрос, обсудить планы работы, просто поговорить по душам. Это, пожалуй, один из главных талантов политического руководителя: способность притягивать к себе людей. В Купцове нет высокомерия, он постоянно подтрунивает и над собой, и над теми, с кем крепко свела его работа.